Вряд ли случайна последовательность событий: 5 июня 2022 года — инициированный президентом конституционный референдум, утвердивший, что земля и её недра принадлежат народу, а десять дней спустя — интервью Касым-Жомарта ТОКАЕВА каналу “Россия-24”, в котором он сказал, что полностью менять правила игры с иностранными сырьевыми компаниями было бы противо­естественно с точки зрения долговременных интересов Казахстана, однако коррекция должна быть. Чем наша страна, судя по всему, сейчас аккуратно и занимается. Например, в 2023 году Казахстан подает иск в международный арбитраж против эксплуатирующей месторождение Кашаган компании NCOC на впечатляющую сумму — 13 млрд долларов. Позже претензия увеличивается до 15 млрд. А весной этого года NCOC выставлены штрафные претензии на 5,1 млрд долларов по экологической линии. Дело уже рассмотрено в местном суде, вердикт: придётся платить. Либо оспаривать уже на международном уровне.

А дальше Астана увеличила исковые претензии к владельцам Кашагана до… 150 млрд! Мимоходом заметим, что заложенные в бюджет этого года транши из Национального фонда, похоже, потрачены уже в первом квартале. Миллиарды, получается, сейчас очень бы не помешали.

Но претензия на астрономические 150 млрд не просто хотелки. Она чётко обоснована: это упущенная выгода. Эта сумма подсчитана упустившей выгоду стороной очень просто: в соглашениях о разделе продукции (СРП) записаны сроки начала добычи неф­ти и объёмы по годам. Сроки просрочены, объёмы недополучены, умножаем на нефтяные цены — все убедительно и легко проверяемо.

Впрочем, легкость проверки доступна лишь тем, у кого есть доступ к содержанию СРП и к контрактам на недропользование, которые, как мы помним, казахстанская сторона в своё время подписала на условиях конфиденциальности. Поэтому нам, казахстанцам, остается лишь верить на слово подателям иска. Забавно, что в этом смысле информация о потерянных Казахстаном 150 млрд — уже приоткрытая нашим правительством щелочка в конфиденциальности. Раз даже через щелочку проглядывают 150 млрд, то какова могла бы быть упускаемая выгода от наших нефтяных богатств полностью?

Опять-таки мимоходом заметим, что порядок наполнения Национального фонда тоже конфиденциален ровно в той мере, в какой конфиденциальны прописанные в СРП или контрактах расчеты с казах­станской стороной. Достоверно известно только одно: ЕРП — это изъятие из национального налогового законодательства. Соответственно, Национальный фонд — это изъятие из национальной налоговой сис­темы, нечто отдельное, куда по конфиденциальной схеме собираются платежи от зарубежных недропользователей. Одновременно Нацфонд, взаимодействующий с бюджетом через некие транши, есть изъятие и из бюджетного законодательства.

Корректировка правил игры, само собой, должна быть аккуратной — в рамках национального и международного договорного права. Однако любая коррекция — это изменение в договорных отношениях, договор же — дело двустороннее. Как бы ни хотела одна сторона что-то откорректировать, другая может не согласиться, и все — тупик.

Конечно, штрафные претензии тоже способны повлиять на настроение не желающей изменений стороны, но без её согласия дело не продвинется. Впрочем, есть суд, который как раз и обязан разрешать такого рода желания-нежелания между сторонами, тоже, само собой, в пределах права.

В данном случае — наш казахстанский суд, потому что спор идёт на нашей суверенной территории. А в международный арбитраж любая из сторон может обратиться в случае несогласия с местным судебным решением, поскольку его компетенцию признает и Казах­стан, и страны компаний-нефтедобытчиков.

Так есть ли у нас правовые основания добиваться корректировки? После 5 июня 2022 года — безусловно! Недаром глава государства выступил несколькими днями позже.

Смотрим Конституцию в совокупности того, что в ней было и что добавлено референдумом: единственным источником власти в государстве Казахстан является народ; народ осуществляет власть непосредственно через республиканский референдум и свободные выборы; главой государства является президент, он символ и гарант единства народа и государственной власти, незыб­лемости Конституции, прав и свобод человека и граж­данина; право выступать от имени народа и государства принадлежит президенту.

То есть и юридическая, и политическая конституционная сцепка налицо: народ — это государство, государство — это президент, президент — это народ.

Из этой же плотной смысловой конструкции вытекает, что всякое выступление президента есть выступление от имени народа. Казалось бы, данное президенту Конституцией право не означает обязанности: может выступать от имени народа и государства, а может как-то иначе. Однако это именно императив: если президент при осуществлении любого своего действия специально не оговаривает, что выступает от себя лично или по чьему-то поручению, он выступает в качестве главы государства, значит, от имени государства, значит, от имени народа. Такая уж долж­ность!

Работу конституционного кольца “народ — государство — президент — народ” как раз и продемонстрировал референдум. Президент полностью в своём конституционном праве счел нужным инициировать проявление народом непосредственной власти через рес­публиканский референдум и предложил проголосовать за то, что ему — народу — принадлежат земля и её недра, водный, растительный и животный мир. И народ дружно утвердил эту конституционную новацию. Вместе с положением о том, что от его — народа — имени право собственности осуществляет государство, то есть президент.

А это принципиально меняет юридическую (не говоря уже о политической) договорную ситуацию. Если первый президент или его доверенные лица, подписывая от имени Казахстана СРП и контракты, действовали как конституционные собственники недр, то теперь хозяином недр является народ, а государство, будь то президент или уполномоченные им правительственные лица, выступает только как представитель народа.

Если совсем уже по букве закона, то выступающий от имени народа президент мог бы ничего не говорить о правилах игры с иностранными компаниями, тогда по умолчанию СРП и контракты сохранялись бы неизменными. В таком случае глава государства был бы в своём праве, и мы не могли бы иметь к нему претензий, по крайней мере юридических. Однако наш президент уже выступил и, как следует из Конституции, от имени народа: корректировки нужны. Что мы полностью и решительно поддерживаем!

Какие именно корректировки нужны, пока не сказано. Однако и без ссылок на закон совершенно очевидно, с чего начинать: с обнародования содержания СРП и контрактов. Вот уж что народ-хозяин вправе знать изначально, так это кто и как хозяйничает в его недрах!

Опять же, строго юридически: действующим правом являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, международных договорных обязательств; международные договоры, ратифицированные Республикой Казахстан, имеют приоритет перед её законами; международные договоры, участником которых является Республика Казах­стан, публикуются.

А у Казахстана со странами компаний-нефтедобытчиков ратифицированы только соглашения о защите инвестиций, и, получается, СРП и контракты с июня 2022-го вышли из состава действующего права как подписанные стороной с изменившимися конституционными полномочиями. Пожалуйста, корректировку правил игры с недропользователями можно провести и через публичную парламентскую ратификацию, а мы бы с удовольствием в обсуж­дениях поучаствовали!

Пётр СВОИК, Алматы