Итак, начнём. В течение января-июля все уровни властей сделали заявления о том, что в этом году не будет резких колебаний курса, намекая на плавное ослабление тенге. Более того, в июле текущего года Нацбанк принимает решение о расширении валютного коридора, прогнозируя верхний потолок на уровне 198 тенге за доллар. Формально временной период не был обозначен, но председатель Нацбанка дал чёткий прогноз, что до конца квартала курс не превысит 190, что означало скорость обесценения в 1 тенге в месяц. Как сейчас видно, прогноз не оправдался. Нацбанк, равно как и его руководитель, в очередной раз подорвали к себе доверие. Также однозначным минусом является то, что, несмотря на уже принятое решение и состоявшуюся девальвацию, пусть и не административно, а в рамках «свободного плавания», девальвация отрицалась. Население и бизнес нуждаются в чётких формулировках, соответствующих положению вещей, чтобы к последующей информации было доверие. Собственно, информационное сопровождение Нацбанка всегда оставляет желать лучшего. С другой стороны, в этот раз всё прошло лучше, чем в прошлый. Небольшой сдвиг курса в среду утром позволил всем дать понять, что коридор скоро будет пробит – весь день был ажиотаж среди населения, которое пыталось купить доллары. Также в этот день были проинструктированы все банки о переходе на новый режим. Поэтому колебания следующего дня не были неожиданностью.

Также есть одно «политическое» последствие. Если ранее Нацбанк постоянно обвинялся в том, что держит курс, тратит резервы и так далее, то теперь вопросы будут к крупным участникам рынка. Дело в том, что рынка в классическом понимании у нас нет. Под рынком подразумевается ситуация, когда участников много, они одинаковы по весу и не аффилированы между собой. Но в казахстанских условиях ни один параметр не соблюдается, поэтому курс будут двигать крупные участники. Кстати, тут вопрос и к Нацбанку: будет ли он подыгрывать трендам или работать на сглаживание?

Отмечу и другую проблему — курс может двигаться при небольшой ликвидности. Так, в четверг утром понадобилось всего $115 млн (утренняя сессия), чтобы сдвинуть курс на 66 тенге, или же в пятницу $65 млн(дневная сессия), чтобы укрепить курс на 13 тенге. В общем, пытались решить одну проблему — получили другую. Против таких «качелей» российский центробанк использует механизм дискретных торгов, чтобы малая ликвидность не двигала курс по-крупному. Иначе «качели» создают условия для спекуляций внутри дневной динамики курса.

Другим обстоятельством является то, что на самом деле «свободного плавания» в чистом виде нет. Нацбанк пока ещё вмешивается и будет вынужден вмешиваться при сильных колебаниях — либо через интервенции, либо через зажим тенговой ликвидности. Собственно, так же делает и российский центробанк. Так же, как и в России, режим будет называться «свободным плаванием», хотя фактически не будет «свободным». При свободном плавании будут совершенно другие курсовые колебания (см. ниже).

Собственно, миф о «свободном плавании» не единственный.

В ближайшие 5-6 месяцев мы увидим, как нещадно будет растерзано множество мифов. В первую очередь, миф о том, что девальвация поможет восстановить конкурентоспособность. Когда курс упалдо 257 тенге, это обозначало девальвацию на 36,7% от 188 тенге. В пятницу вечером курс упалдо 237, что соответствует 26% девальвации. Рубль за последний год упал почти на 100%. И вряд ли внутрироссийская инфляция компенсирует остальные 75%. А значит, те же самые экспортеры и НПП будут требовать продолжения девальвации.

К сожалению, НПП так и не опубликовала аналитические документы, которые дают подробный анализ ситуации по компаниям, с указанием комплексного решения. Сейчас после девальвации сайт НПП «блестит» публикациями о том, как ослабление тенге спасло предприятия, что девальвация тенге – «однозначно хорошо». Думается, если это действительно хорошо, тогда надо каждый день девальвировать тенге. Чтобы каждый день было хорошо.

Однако реальность другая. У нас более или менее обеспеченность товарами обрабатывающей промышленности по продуктам питания (кроме заморских продуктов) – в пределах 50-100% в зависимости от товара, а в среднем около 60-70%. Также есть хорошая обеспеченность по строительным материалам на уровне 70-100% по разным позициям. На этом всё. В остальном — сплошной импорт. По одежде — 90-100%, по обуви — 99%, по товарам личной гигиены – 99%, по мебели — около 60%, но по 40% оставшимся [товарам], производимым внутри страны, сырье на 100%импортируется. По бытовой технике тоже показатели около 100%. Все эти товары подорожают. А потому конкурентоспособность будет быстро «съедена». Естественно, будут расти издержки бизнеса и по зарплате, но там темпы будут разные в зависимости от квалификации: чем она выше, тем сильнее собственник будет пытаться удержаться сотрудника.

В общем, так же, как и в России, девальвация принесёт пользу лишь «пищёвке» и строительным материалам, хотя и это сомнительно, ибо по темпам девальвации мы сильно отстаём.

Так что свободное плавание в нынешнем формате принесёт пользу только экспортерам сырья, причём позволит выйти из убытков в зону низкой рентабельности. Но и этот эффект выветрится за 6-8 месяцев, а если цена на нефть упадёт и дальше — тогда ещё быстрее.

Всё это подтверждает мысль, что без структурных реформ, которые позволят снизит себестоимость продукции отечественных производителей как минимум в 2 раза (см.ниже), девальвация лишь приведет к росту цен и необходимости в новом витке ослабления. Понимая это, некоторые её сторонники уже заявили, что нужны структурные реформы. Но так ведь надо было сначала их разработать, а потом уже внедрять вместе с девальвацией. Более того, учитывая, что элиты в принципе не способны на командную работу, тогда тем более эти структурные реформы не будут реализованы. Здесь потребно сильное кадровое обновление государственного аппарата, чтобы его следующая волна смогла работать в команде.

Все ужасы, которые расписывала НПП, станут реальностью чуть позже, в том числе за счёт резких девальваций. Сокращение экспорта, рост импорта, сокращение персонала, так как из страны уходит капитал, но не из-за российского импорта. За первое полугодие экспорт товаров превысил импорт на $9 млрд. Из этой суммы вычтем отрицательное сальдо по услугам в размере $3 млрд. Отнимем ещё $9 млрд, которые пошли на выплату внешних займов, и ещё $3 млрд нелегального оттока капитала. Таким образом, чистый результат первого полугодия — минус $6 млрд. Надо отметить, что торговый баланс у нас положительный, но перекрывается за счёт выплат по внешним займам и оттоку капитала – на эти две статьи курс тенге никак не влияет. Зато влияет на тех, у кого внешние займы, особенно, если у них внутри доходы в тенге.

За весь 2015 год ожидается цифра в минус $10-12 млрд. При таком раскладе внутренний инвестиционный и потребительский спрос в принципе будет падать при любом курсе тенге. А значит, сокращение зарплат и увольнение людей будет продолжаться. Пока цена на нефть низкая. Если она вырастет, то пойдет оживление, как в 2009. А если нет, то теория благотворного влияния резкой девальвации, равно как и простых однофакторных решений, канет в лету.

Отдельная ситуация по банкам. С одной стороны, их тревожит платежеспособность валютных заемщиков, доля которых составляет сейчас около 30% (было 40% до того, как БТА перестал быть банком).

С другой стороны, МСБ, продажи которого продолжат снижаться из-за падения совокупного спроса. В-третьих, их будет душить долларизация депозитов, которая вряд ли снизится, ибо доллар смотрит только вверх. В-четвертых, у банков тоже есть валютные внешние займы.

В целом финансовый сектор будет в очень плохом положении. В том числе и за счёт того, что банкам придётся повышать ставки по тенговым кредитам. А как иначе? Если каждый год тенге ослабляется на 20% и более, а впереди обещают падение нефтяных цен и рубля, то как можно надеяться на рост курса тенге?

Мы увидим, как исчезнет миф, что девальвация обнуляет девальвационные ожидания. Банкам, равно как и бизнесу, нужна плавная управляемая девальвация, при этом должен быть реализован комплекс сопроводительных мер. И одно не должно быть без другого.

Кстати, государство делает правильный шаг, что компенсирует курсовую разницу по тенговым депозитам на сумму менее 1 млн тенге. Это то же самое, что и «тенговая гарантия», но в урезанном виде. Из-за чего мера будет иметь лишь социально-психологический эффект, а монетарный эффект в виде дедолларизации не проявится, ибо для этого нужно «тенговую гарантию» предоставить для всех, особенно для крупных держателей. Только тогда они согласятся отдать доллары и перейдут в тенге. И здесь аргументы отдельных чиновников, что-де нельзя помогать «крупняку», лишь означают непонимание основ денежно-кредитной системы: тренды задаются именно крупными компонентами процесса, и от того, что «крупняк» и дальше сидит в долларах, будет хуже только государству и населению. Тем более, что и без тенговой гарантии они себя чувствуют весьма комфортно.

Теперь попробуем ответить на вопрос, как поведет себя курс тенге. Если это будет действительно свободное плавание, то есть три метода. Первый ссылается на реальный обменный курс, который говорит, что состоявшейся девальвации на 26% достаточно. Правда, там используются официальные данные по инфляции, без чего потребна ещё одна девальвация.

Второй метод говорит, что если взять курс на декабрь 2000, когда он был 144 тенге за доллар, то курс сейчас должен быть 430 тенге. И опять же это по официальной инфляции.

Третий метод исходит из привязки к рублю в соотношении 1 к 5. Он означает, что курс должен быть340 тенге за доллар.

С учетом всех факторов, включая снижение цен на нефть и инфляцию, вызванную девальвацией, тенге должен только падать. Без Нацбанка курс уже улетел бы в диапазон 350-400 тенге, но пока он сглаживает динамику курса, который даже успел укрепиться после сильного падения.

В целом же курс будет падать и дальше. Вопрос лишь темпах и динамике – правда, следующий рывок может быть лишь при следующем председателе.

Здесь разобьется очередной миф о том, что режим свободного плавания позволит Нацбанку не участвовать в торгах и сохранить резервы. Центробанк России с декабря по апрель сократил резервы с $416 млрд до $350 млрд, потом была стабилизация и небольшой прирост за счёт роста цен на нефть. Теперь падение продолжится, равно как и у нас. Причём большую часть падения вызывают как раз выплаты по внешним займам и отток капитала, которые в принципе не зависят от курса тенге.

В целом всё-таки хорошо, что девальвация состоялась. Ближайшие 3-6 месяцев покажут несостоятельность этого сценария. Как следствие, большая часть тех, кто верил в эффективность резкого сценария, станут сторонниками плавного. Также будет ясно, что без сопроводительных мер любая девальвация ведёт лишь к новому её витку. А это бег по кругу, который сможет разорвать лишь продуманный комплекс мер по финансовому и реальному сектору. Причём в последнем есть все возможности сократить себестоимость продукции как минимум на 50%. Во-первых, это снижение долговой нагрузки бизнеса через реальную реструктуризацию кредитов, для чего нужно создать условия налоговые условия и обеспечить банки ликвидностью, в том числе покрывающую собственный капитал. Во-вторых, это снижение процентной нагрузки до 10%, что возможно лишь при плавной девальвации и дедолларизации депозитов и кредитов банков. В-третьих, это приведение формальной налоговой нагрузки к фактической (для каждой отрасли отдельно), то есть к тому уровню, который бизнес готов платить. Это позволит бизнесу выйти в «свет», а бюджету получить доходы, которые раньше уходили обнальным конторам. Это также позволит не увеличивать фактическую налоговую нагрузку, но при этом убрать двойную бухгалтерию, после чего создать атмосферу наказуемости для сотрудников – это сильно сократит внутреннее воровство в компаниях. И наконец, в-четвертых, это реальная борьба с коррупцией. Если предположить, что госзакупки на 11 трлн тенге пройдут честно, то бюджет получит приток в 1 трлн тенге, а бизнес сможет резко нарастить обороты. Это также означает оперативность любых мер поддержки бизнеса. Тогда как сейчас, чтобы не обвинили в коррупции, чиновник должен изображать, как он не щадя живота защищает интересы государства. Возможно, реальная борьба с коррупцией маловероятна, но, с другой стороны, у государства выбора нет – ведь иного способа выйти из сложившейся ситуации нет, сколько ни придумывай антикризисные планы.

Вместе с тем у Казахстана есть возможности выйти из текущей ситуации победителем. Экономика имеет все шансы расти. Во-первых, за счёт наращивания производства потребительских и промежуточных товаров, объём импорта которых в 2015 будет на уровне $20 млрд (хотя бы половину объёма заместить). Во-вторых, за счёт реализации масштабной жилищной программы. Ведь во время кризиса не только инфраструктуру можно строить, но и жильё. Причём данная программа решит сразу кучу вопросов – реальный рост доходов населения, снижение социальной напряженности, загрузка сектора строительства, производства стройматериалов и смежных отраслей, рост деловой активности и увеличение доходной части бюджета. Это практически единственная программа, которая может обеспечить 100-процентное казсодержание. В-третьих, за счёт создания эффективной программы по амнистии капиталов вместо нынешней.

В целом можно сказать, что все негативные показатели, которые раньше тянули нас вниз, теперь фактически означают потенциал роста, даже во время кризиса. Поэтому остаётся надеяться, что элита вместо конфликтов перейдет к командной работе, ибо настоящие возможности экономического роста ещё далеко не исчерпаны.