В частности, расцвело махровым цветом изготовление кресел и диванов в малоприспособленных помеще­ниях: подвалах, складских ангарах, гаражах... Официальным произ­водителям без снижения качества продукции становится все труднее извлекать маржу, а свободные «ниши» для новых игроков исчезают на глазах.

В последнее время в стране также наметилась другая пугающая тенденция: объём мебельного импорта в Казахстан за 2019–2023 годы вырос девятикратно. В итоге на долю отечественных мебельщиков сегодня, по данным отрас­левой ассоциации, приходится всего 37% рынка, то есть вдвое ниже, чем это необходимо для устойчивого развития отрасли.

Всего на мебельном рынке Казахстана представлено чуть больше 3 000 компаний. Из них 12 относятся к крупным игрокам, чье производство в денежном выражении превышает 3 млрд тенге в год. Ещё несколько десятков фирм ежегодно выпус­кают продукцию на сумму от 0,3 млрд до 1 млрд тенге в год, остальные относятся к малым предприятиям.

Количественные показатели объёмов казахстанского мебельного рынка – в известном смысле условность. По мнению отраслевого сообщества, данные офи­циальной статистики значительно занижены, и оперировать ими нужно весьма осторожно.

В 2023 году в республике общий объём продаж мебели, по официальной статистике, составил 65 млрд тенге. В номинальном выражении это на 24,5% выше показателя аналогичного периода 2022-го. Однако в 2013-м, к примеру, объём был больше 100 млрд. Откуда такая разница?

Прежде всего это результат активности представителей так называемого серого сегмента. По данным Ассоциации мебельной и деревообрабатывающей промышленности РК, на отечественном рынке, как уже было сказано выше, присутствует множество малых предприятий, в том числе индивидуальных предпринимателей. Да, они добросовестно платят налоги, закупают и используют качественные производственные материалы, однако работают по упрощенной схеме ведения отчетности, так что изготовленная ими мебель в официальную статистику не включается.

Более того, по всей республике действует неисчислимое множество мини-фабрик и мастерских, располагающихся чуть ли не в сараях, где «народные умельцы» собирают мебель, на первый взгляд неотличимую от продукции известных брендов.

Разницу покупатель почувствует потом, когда купленное кресло или диван неожиданно развалится, а дверца псевдофирменного шкафа вдруг откажется закрыться или того хуже – сорвется с прикрученных кое-как креплений и больно стукнет по голове…

– Нет смысла скрывать, что рентабельность мебельного бизнеса достаточно высока, – говорит руководитель крупного мебельного цеха в Алматы Игорь Лопаткин. – На один доллар, вложенный в работу по индивидуальному заказу, прибыль в среднем составляет 2,3 доллара (130%), а на доллар, вложенный в работу на «потоке», – 1,6–1,8 доллара (60–80%). Однако такую доходность можно обеспечить лишь в том случае, если бренд «раскручен» и при условии активной рекламной кампании.

Сегодня, по расчетам экспертов, рентабельность мебельного рынка стала значительно ниже, чем была несколько лет назад, когда в этом бизнесе можно было заработать 20, а то и 25% прибыли на вложенный капитал уже в первый же год. В настоящее время оптимистичный расчетный срок окупаемости мебельного проекта равен двум годам.

– В мегаполисах люди довольно обеспечены, и они предпочитают покупать импортную мебель, причём основываются не на собственном опыте или исследованиях, а лишь на устоявшемся стереотипе, что все импортное – априори лучше, – говорит Игорь Лопаткин. – Но основная часть граждан – люди со средними доходами, поэтому они выбирают мебель казахстанского производства. Тем более что прежней конкуренции со стороны именно западных фирм на сегодня уже нет. А отрасль наша в республике, можно сказать, устоялась.

Противоположным образом ситуация складывается в отношении зарубежных производителей мебели, работающих в среднем и нижнем ценовых диапазонах.

И вот здесь впору говорить о российской товарной экспансии, с которой казахстанские власти даже не пытаются бороться. Российские мебельщики входят на казахстанский рынок агрессивно, демпингуют, тем самым лишая местных производителей конкурентоспособности.

Когда Казахстан вступил в Таможенный союз, мебельщики буквально в набат били, опасаясь за свою судьбу. В результате удалось добиться «нулевых» импортных пошлин на отдельные виды технологического оборудования. Впрочем, говорят специалисты, далеко не все интересующее производителей оборудование попало в этот перечень.

– Изменение «импортной политики» в отношении средств производства может реально помочь отечественным производителям мебели, – подчеркнул, выступая на совещании в НПП «Атамекен» по вопросам развития мебельной, лесной и деревообрабатывающей промышленности председатель отраслевой ассоциации Михаил Глухов. – По ряду причин мы существенно отстали в производстве современного оборудования, а потому, чтобы создавать конкурентоспособную готовую продукцию, нам нужны западные технологии. Продавая казахстанским мебельщикам существующие станки, Запад продает вместе с ними и технологии производства. В результате казахстанский бизнес покупает станок с уже готовой технологией, позволяющей производить товары высокого качества, которые без труда смогут конкурировать с импортной продукцией.

Время лёгких денег на мебельном рынке заканчивается, а вот справиться с застарелыми болезнями пока так и не удается. Хотя рецепты лечения, в сущности, просты. Однако «прописать» их рынку по силам только государству, начавшему планомерную и повсеместную борьбу с нелегальными каналами поставок путём введения заградительных пошлин на ввоз мебели из Китая и ряда других стран.

От самих же казахстанских мебельщиков требуется лишь одно – не пускаться ради извлечения дополнительной прибыли во все тяжкие. Все остальное они уже почти научились делать.