Хотелось, конечно, сразу начать с какого-либо любимого романа, например, «Кровь и пот» Абдижамила Нурпеисова, но, увы, к сорока трем своим годам я знала всего слов двести на казахском языке, и начинать читать мне пришлось с самых лёгких детских сказок.

Постепенно доросла и до небольших газетных статей, читаю я всегда вслух, чтобы отработать сразу свою разговорную речь. Часто вокруг меня собираются коллеги или близкие, которые порой спорят о словах, вызывающих у меня сомнение, недоумение, восхищение, помогают мне в моем стремлении изучать язык.

Помню, когда в самом начале своей «карьеры казахскоязычной русской леди» я читала сказку «Колобок» в детской книжке, в которой произведение было и на русском, и на казахском языках, одна моя коллега возмутилась тем, что Колобок зовется в ней Бауырсақ.

– «Тоқаш» будет правильно! – была уверена она.

Я специально заглянула в словарь, в котором слово «тоқаш» на русский язык переводилось как крендель, сушка, бублик, лепешка и калач. И как-то не могла представить Колобка в виде кренделя. Так он и остался для меня Бауырсаком. А на следующий день я смотрела в Интернете обучающий ролик для малышей детсадовского возраста, и там учительница называла героя сказки именно Тоқаш. Вот тебе и здрасьте!

Жизнь в казахскоязычном контенте постепенно становилась для меня все интересней. Помнится, когда работала в городской газете в Кызылорде, сразу пять редакторов и журналистов пытались мне объяснить, как правильно говорить – «түнге қарай тамақ ішпеймін» или «түнге қарай тамақ жемеймiн». Первый вариант, оказывается, верный, и в подтверждение этого есть целая философия. Оказывается, казахское слово «жеу» – это вам не русское слово «кушать», означающее поглощение пищи. Слово «жеу» надо употреблять, когда речь идёт о приёме пищи, которую надо прожевать. А тамақ ішу – это целый ритуал, когда за обедом или ужином блюда запиваются чем-либо. В хорошей казахской семье неторопливая вечерняя трапеза вообще начинается с пиалы чая и заканчивается ею же.

С ног на голову порой переворачивалось моё представление о казахском языке, когда я обнаруживала, как один предмет, одно явление назывались по-разному. Ну как можно для чего-то прос­тейшего иметь несколько названий? Например, русское слово «микрорайон», которое мне часто встречалось в казахскоязычной прессе, звучало, как «шағын аудан», «микроаудан», «ықшам аудан», «мөлтек аудан». А правильное название из них какое?

Кстати, окружающие всегда поддерживают меня в стремлении знать больше, хотя, конечно, когда тебе уже не двадцать, а больше за пятьдесят, то и способности к запоминанию снижены.

– Знаешь, когда с занятий выхожу, у меня болит речевой аппарат, – признался мне как-то коллега, который решил в 50 лет пойти на языковые курсы. – Так тяжело даются некоторые фразы. Но зато научился произносить самое длинное слово в казахском языке – «қанағаттан-дырылмағандықтарыңыздан», а также самое трудное – «залалсыздандыру», и очень доволен собой.

А я была очень довольна собой, когда обнаружила в казахском языке удивительную особенность. Казахи – люди тонкой душевной организации, ибо у них столько названий любви. Они про любовь говорят не только привычное, известное всему тюркскому миру «махаббат», но ещё и такие слова, как «сүйіспендік», «сүйіспеншілік», «әуестік», «ынтықтық», «нәпсі», «ғашықтық», «іңкәрлік», «құмарлық».

И шок, конечно, вызвало у меня слово-­обращение к близкому человеку «бауырым». При чем здесь печень?! Что за гастрономический ералаш? Знакомая филолог пояснила, что в казахской философии печень – это как сердце для, скажем, славянина. Русские говорят «сердечный мой», а казахи – «бауырым».

– К тому же во времена великих войн именно печень считалась самым уязвимым местом воина, – рассказала мне знакомая. – Ранение копьем или стрелой в печень всегда было смертельным. А дорогие нам люди – это наше уязвимое звено. Каким бы тяжелым по характеру ни был человек, у него всегда есть «бауырым» – очень дорогой ему родственник, закадычный друг.

И что мне очень импонирует – в казахском языке очень мало бранных слов. Как-то я купила на блошином рынке словарь для профессионалов, где были собраны бранные и пикант­ные фразы, употребляемые людьми в 67 англоязычных странах мира. Словарь этот был толщиной в три сантиметра. Я как человек, желающий правильно разговаривать на казахском языке, в том числе и в нестандартных ситуациях, стала искать источники, которые мне расскажут о нецензурных или хотя бы пикантных казахских словах. Отдельного словаря с такими выражениями, как оказалось, не существует вовсе. В Интернете же «ходит» десяток популярных статей для туристов из цикла «как казахи ругаются». Там приводится в пример порядка двенадцати фраз. В Википедии же в разделе «казахская нецензурная лексика» всего девять слов. Как всё-таки приятно изучать язык, в котором практически нет брани…