Наби Умиров пропал без вести в 1942-м. Известная в округе гадалка на кумалаке сказала его жене, что от солдата будет весть. Весть пришла через 70 лет: Наби погиб в лагере для военнопленных Гросслазарет.

– Ата нашелся! Он в списке военнопленных, погибших в Гросслазарете, я в газете прочитала, – от звонка дочери Тлектесу Умирову стало не по себе. Он не верил. Тогда дочь привезла газету. Имя и фамилия были чуть искажены. 20-м из 77 погибших в лагере актюбинцев значился Гумиров Набит. Тут же писали, что неточности вполне возможны: журнал военнопленные вели тайно, имена вносили со слов. Но год рождения – 1898-й и место призыва – Хобдинский РВК, Аксайский сельсовет, совпадали.

– Я и радовался, и волновался, – рассказывает Тлектес Умиров. – Сестра, читая, какие испытания пережили пленные, плакала. Отец ушел на фронт в 1942-м. Мать осталась с 5 детьми. Младшему брату было всего 40 дней, мне около четырёх, сестры были чуть постарше. В памяти осталось только, как перед уходом отец взял меня на руки, высоко поднял над собой. В доме стоял плач. Больше я ничего не помню. Мать рассказывала, что отец во время войны на верблюдах из Акбулака возил горючее, и у него была бронь. А в 1942 году военком сказал: никого не осталось, уходим на фронт и ты, и я. От отца было всего одно письмо, на арабском. Мать еле нашла человека, который смог прочитать его – все были неграмотные. Отец писал, что его ранили, больше вестей не было. Мама ходила к гадалкам на кумалаках. Одна из них сказала, что от отца придёт весть. Она пришла через 70 лет! До этого сын сестры писал в архив минобороны. Оттуда дали справку, что отец пропал без вести предположительно под Сталин­градом. В военкомате данных о нём не было. Даже говорили, его нет среди призванных на войну. В 90-х в совхозе «Акрабский», откуда мы родом, открыли стелу участникам войны. На доске в списке пропавших без вести было высечено имя нашего отца. Оказывается, списки военнопленных в Подольском архиве были, но их засекретили.

– Как вам жилось?

– Мать пасла скот, работала в поле, доила коров. И мы с малых лет пасли скот. Голодали. У нас была одна корова, от которой государству мы должны были сдавать налог – 8 кило масла и теленка. Зерно украдешь – под суд. Мы собирали кельдек – остатки проса после уборки, этим и питались, доили коз. В день, если достанется полкисайки молока, считалось за счастье. В школу было ходить не в чем, я её окончил в 20 лет. Писали мы золой на газетных полях. Мать получала копейки, хоть трудилась с утра и до ночи. Не угодила она начальству. Отец у нас был человеком очень аккуратным. Он бывал в Акбулаке – центре торговли, привозил оттуда вещи. От него остались два костюма, тулуп, полушубок – по тем временам целое состояние. Вот за ними и пришли как-то бастыки, а мать не отдала. За это её посылали на самую тяжелую работу. За пропавшего в войну отца она никогда никаких пособий не получала. С 10 лет я работал на сенокосе. Помню, мать из Акбулака привезла мне 2 тетрадки (60 километров на станцию она ходила пешком), я этими тетрадками боялся пользоваться. Жалко было, и они долго лежали на дне сундука. После войны стало немного легче. Мы выросли, выучились.

Я всю жизнь проработал главным бухгалтером в «Акрабском», супруга учитель. Воспитали 6 детей. Маленьким я кормил младшего брата, который был грудным, когда ушел отец. Этот брат умер очень рано. Ещё раньше умерла его жена. Мы с женой взяли его 4 детей к себе. Младший тоже остался грудным. Всего у нас 11 детей. У погибшего отца сейчас около 40 внуков, есть правнуки.

Тлектес агаю 77. Он часто болеет, перенес операцию, но узнав, где похоронен отец, решил непременно ехать.

– 4 дня мы были в дороге, хоть летели в Киев самолётом. До Славуты, где был Гросслазарет, 8 часов ехали поездом. Но я выполнил свой сыновний долг. Прочитал Коран на месте гибели отца, посыпал землю с могилы матери, оттуда горсть земли привез сюда. Мы посетили музей, узнали все о Гросслазарете – там вещи военнопленных, даже останки есть, потом мы поехали на Поле Памяти – место, где был лагерь и похоронены 150 тысяч человек. Рядом сохранились 10 казарм. Они пустые, двери заколочены. В четырёх содержали больных военнопленных – отдельно туббольных, тифозных, с дизентерией и хирургических больных. Отец был в последнем блоке. Умер в феврале 1943-го. Кладбища на месте Гросс­лазарета нет. Всюду под землей человеческие останки, людей хоронили рядами. Ряд трупов засыпали известкой, клали второй. Отступая, немцы все разровняли. У Поля Памяти 19-метровая стела. На нём распятый человек. Приехав, мы собрали родных, дали садака. Жалко, мать так ничего об отце и не узнала.

«Д» от 16 апреля 2012 года. Наби Умиров (имя и фамилия чуть искажены) в списке 77 узников из нашей области.

Тлектес Умиров: «Мама в войну осталась с 5 детьми. Как мы жили, вспомнить страшно. Все стали людьми. По приезде мы собрали родных, дали садака». || Фото Владимира ЗОБЕНКО