Более 2 тысяч наркоманов живут в Актобе, Хромтау и Мартуке. По данным врачей, каждый наркозависимый втягивает в свои ряды до 16 человек. Чтобы этого не было, больные не распространяли ВИЧ и другие болезни, им начали выдавать метадон – бесплатный наркотик, который не колют, а пьют. Эксперимент продолжается третий год. Что вышло?

Из человека в крокодилы

Мурату 36. Он единственный сын мамы-бизнесвумен и наркоман со стажем. Каждый день в 8 утра он приходит в пункт раздачи метадона, выпивает свою дозу и идёт на работу. Доза в стакане. Её выдает врач, пьют перед камерой, в получении расписываются. Действия метадона хватает на сутки, утром Мурат снова приходит за дозой. И так второй год. За это время он стал волонтёром СПИД-центра, раздает наркоманам шприцы. Волонтёром Мурата взяли не случайно: он знает все городские «ямы», где собираются наркоманы.

– Последние 3 года я сидел на «крокодиле», героина в городе нет, – рассказывает он. – «Крокодил» делают из кодеинсодержащих препаратов, добавляют бензин, йод, растворители и спичечную серу. От такой смеси на руках были гнойные раны, – Мурат показывает на шрамы. – В местах инъекций кожа чернеет, становится крокодильей, отсюда и название. В 32 года я весил 46 килограммов. Думал, умру. Нарколог в стационаре предложил перейти на метадон. Мама была против: с одного наркотика меня пересаживали на другой. Сейчас она благодарна. Я работаю, набрал вес, с полицией нет проблем. Не колюсь, постоянно сдаю анализы. Если выявят другие наркотики, вылетаешь из программы.

Кате 50, есть дочь и внучка. В метадоновой программе с самого начала – 2 с половиной года.

– Только сейчас у меня началась нормальная жизнь, – говорит женщина. – Тяги колоться нет. О прошлом вспоминать не хочу. Ничего хорошего там не было. В 29 лет меня посадили за хранение, дочери было всего 9, воспитывала её бабушка. Она выросла нормальной, на хорошей должности. Сейчас мне хочется дать внучке все, что я не смогла дать ей. Я не думаю, где найти дозу и «догнаться».

Майя мама 4 детей. Старший взрослый, есть двойняшки – отличники, которыми мама очень гордится, и маленький Кирилл. Глядя на Майю, сложно представить, что за её плечами 6 отсидок и почти 20 лет стажа наркоманки.

– Я колоться начала в 20 лет, – рассказывает она. – Сколько за это время просадила денег и квартир – самолёт можно было купить. Сын вырос в детдоме. Я сидела за хранение наркотиков. Где покупали, там нас и хлопали. После шестого срока решила: выйду замуж, рожу, с прошлым покончу. Все так и было, но через 5 лет я сорвалась. Муж меня и бил, и лечил, в конце концов привёл в наркодиспансер, теперь я на метадоне. Не колюсь, родила ещё ребёнка, вернулась к любимому делу – шью, вяжу. Если бы не метадоновая программа, дети были бы в детском доме, а я скиталась. На наркотики меня когда-то подсадил любимый. Просил вначале варить, потом колоть, притворялся, что умирает. Я жалела, варила, потом сама попробовала. Из бывшего окружения половина уже умерли, с остальными я не общаюсь.

Майя, как и Мурат, волонтёр СПИД-центра.

– Я слышала, что в 2016 году пилотная программа закроется, покупать метадон мы будем сами. Наша жизнь поломается, – говорит Майя.

По словам Жанаргуль Бирмановой, завотделением наркодиспансера, в Актобе получают метадон 25 человек, вошедших в пилотную программу. 17 из них впервые за много лет нашли работу. Грузчиками, строителями, там, где не требуют справок из наркодиспансера, но все же.

– Самое главное, они больше они не колются и живут нормальной жизнью, – говорит врач.

Но что дальше? В Актобе программа действует с 2012 года. Пока её финансирует глобальный фонд борьбы со СПИД, туберкулёзом и малярией. Врачи говорят, обеспечение метадоном хотят передать государству, но метадон в Казахстане не сертифицирован, его завезли в научных целях.

На игле люди небедные

– Метадон – синтетический наркотик, введенный для снижения ВИЧ, гепатита и других болезней, передаваемых через кровь, – говорит замглавврача наркодиспансера Есенаман Нысанов. – Мы даём его тем, кто лечился неоднократно, долго употреблял наркотики инъекционно и без них уже не может. Преимущества: пациенты контролируемы, препарат принимается перорально, больные ничего не распространяют, не употребляют суррогаты, у них нет наркотического опьянения, снижается преступность. Кому быть в программе, решает врачебная комиссия. У нас в ней участвовало 68 человек, часть ушли. Есть 2 пациента, которые ушли со сниженной дозой и сейчас наркотики не употребляют. Они на метадоне были год. Программу надо не закрывать, а расширять до 50 человек. Ведь один наркозависимый втягивает в свои ряды не менее 16 человек. Сначала их везут в крупные клиники Америки, Англии, а когда денег уже нет, человек деградирован, приводят к нам и говорят: избавьте нас.

– Противники метадона считают, что за программой стоят фармкомпании, которые его сбывают. Пациентам со временем увеличивают дозу. Россия от этой программы отказалась.

– В России сейчас 900 тысяч ВИЧ-инфицированных, через год-два их будет миллион. Инфицированные заражают всех подряд. Они становятся жестокими. Метадон защищает от этого. У нас сейчас в основном употребляют «крокодил». Потребность в нём через каждые 2 часа. Кожа у больных чёрная, со временем человек умирает. Это что, лучше?

Для теста мы даём пациенту 30 мг метадона. Дальше за ним наблюдают и дают такую дозу, чтобы не было влечения к наркотикам. Героин действует 1-2 часа, метадон – 24. Причём на фоне метадона героин не даёт прежнего эффекта. Пациенты каждые 10 дней сдают кровь, мочу. Если выявляют, что употребили другой наркотик, их снимают с программы. Таковы условия договора.

– Любой наркотик вреден. В чем вред метадона?

– Он забирает калий, у пациентов идёт нагрузка на суставы. Поэтому им назначают препараты для улучшения костной системы. Ухудшения здоровья у них не отмечается. Один из пациентов умер, но у него ещё до метадона был рак.

МЕТАДОН — синтетическое лекарство из группы опиоидов, применяемое как анальгетик, а также при лечении наркотической зависимости. Впервые был синтезирован в 1937 году. Есть миф о том, что название препарата «дольфин» (другое название метадона) производное от «Адольф Гитлер». На самом деле название утвердилось в качестве торговой марки уже после 2-й мировой войны, в его основе латинское слово «dolor» (боль) и французское «fin» (конец), то есть буквально «болеутолитель».

- wikipedia

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

180 тенге стоит доза метадона на одного пациента в сутки.

7 114 тенге стоит лечение одного наркозависимого в диспансере в день.

Есенаман Нысанов,

замглавврача наркодиспансера

« Среди наших пациентов нет бедных. На наркотики подсаживают тех, с кого можно тянуть деньги. Часто это единственный ребёнок в семье или младший».

Пункт раздачи метадона. Дозу больной должен выпивать при враче и на камеру, обязательно за неё расписаться. Наркотик получают 25 актюбинцев.

Большинство наркоманов перешли на «крокодил» – кустарный наркотик, от которого места инъекций чернеют, грубеют, человек теряет в весе.