Ни закон, ужесточивший наказание за семейно-бытовое насилие, ни показные усилия властей по улучшению их положения до сельчанок так и не добрались: здесь по-прежнему вынуждены терпеть да помалкивать.
Потерпи, привыкнешь
Судьба этой 27-летней женщины во многом обычна, чего не скажешь о её имени и фамилии. Мерседес БЕНКС — казашка с немецкими корнями. Объясняет происхождение тем, что прадед, возвращаясь домой с войны, привез невесту — немку из Германии, ставшую впоследствии казахской келин. Каким-то образом немецкая фамилия сохранилась. А вот имя дала ей мать, не успевшая со схватками доехать до роддома и разрешившаяся от бремени прямо в машине. Родилась ли девчушка в “мерседесе” или это был автомобиль другой марки, доподлинно неизвестно, но имя ей подобрали под стать фамилии. Жаль только, что счастья столь необычное сочетание не принесло.
В 19 лет её впервые отдали замуж в Жетысай. Свою судьбу она не выбирала — решили родители. Спустя несколько месяцев Мерседес вернулась в отчий дом: ревнивая свекровь изжила сноху. В тот же год мама нашла дочке нового мужа уже в Келесском районе. Не смутили её ни разница в возрасте около 20 лет, ни тот факт, что Мерседес стала его третьей женой. Она повиновалась: слышать постоянные упреки, что, мол, вернулась, а могла бы потерпеть да привыкнуть, девушка больше не хотела. Семья нового мужа по местным меркам зажиточная и влиятельная: его родители владеют единственной в ауле тойханой, а ещё магазином при ней. Мерседес быстренько определили в продавщицы, и свекровь вполне сносно приняла молодую жену сына.
О своей семейной жизни Мерседес, к моменту нашей встречи с ней находившаяся в кризисном центре, рассказывала, с трудом подбирая слова, словно ком в горле мешал ей говорить. Минимум эмоций, потерянный взгляд — ощущение, что женщина, односложно отвечавшая на вопросы, находится в состоянии глубокой заморозки. Сказывалась многолетняя привычка молчать.
- У неё это уже давно. Муж годами запрещал ей общаться с посторонними, даже с покупателями в магазине. За малейшую провинность следовало наказание, поэтому она старалась вести себя тихо. Вот вам и результат такого бесконечного давления, — объяснила состояние новой подопечной директор кризисного центра для женщин Малика ЖУСУПОВА.
Восемь лет прожила Мерседес в этой семье. Родила дочку и сына. Муж, по её словам, толком нигде не работал, все чаще пил, курил, становясь все одержимее и агрессивнее, особенно в своих половых пристрастиях.
- Сопротивляться мне было нельзя. Да я и не могла. Страшно было только, что дети это видели. Я просила его, чтобы не при них, — с этими словами голос Мерседес становится ещё тише. — Я несколько раз уходила от него к родителям, но он каждый раз приезжал за нами. Обещал, что больше так не будет.
В начале ноября терпеть стало невмоготу. Очередной акт насилия при ребёнке — и Мерседес поняла: так больше продолжаться не может. Собрав немного денег, отпросилась с детьми к родителям. Был план пожаловаться маме на судьбу и попросить о помощи, но обстановка была такая, что Мерседес не решилась. Да и вряд ли та её поняла бы, ведь сама всю жизнь терпела.
- Я видела, как отец обращался с мамой. Думала, все так живут, — признается Мерседес. — Моя дочка тоже много чего видела. Больше я не могу этого допустить. Не хочу, чтобы меня унижали на глазах у детей.
Побег из плена
Особого плана, как и куда податься, у женщины не было. Денег хватило, чтобы доехать до соседнего Сарыагаша. Сняла угол на первое время, решила отдать семилетнюю дочку в школу. Девочка много пропустила, надо было наверстывать. Рассказав обстоятельства своей бедовой жизни учительнице, Мерседес получила ценный совет. Последовав ему, дошла до главного защитника всех сарыагашских женщин — руководителя Центра поддержки семьи Марата ТАРАХТИЕВА.
- Она появилась у нас две недели назад, попросила о помощи, — вспоминает он. — Запуганная, забитая, от страха трясется. Первым делом с Мерседес поработала наш психолог. Бедняжка была в отчаянии, призналась, что руки готова на себя наложить. Только ради детей держится за жизнь, понимает, что, кроме неё, они никому не нужны. Многолетнее насилие сказалось на её заторможенном состоянии. К сожалению, приюта у нас нет, оставить у себя не могли, да и муж бы здесь её нашел. Поэтому решили временно разместить её в кризисном центре в Шымкенте, а здесь постараемся добиться возбуждения уголовного дела.
Сделать это будет непросто: за все годы ни одного обращения в полицию от пострадавшей, ни одного вызова, видимых следов насилия тоже нет — попробуй докажи.
Разгневанный побегом муж успел уже выведать у родни место убежища сбежавшей жены. Явился в Шымкент, стал ломиться в кризисный центр. Но здесь Мерседес в обиду не дали.
Ей по-прежнему страшно оказаться снова на улице. Подолгу сидит неподвижно, прижимая к себе детей.
- Какое самое счастливое событие было в твоей жизни? — спрашиваю у неё, пытаясь переключить её мысли.
- Не было такого.
- А когда у тебя день рождения?
- Не помню, — отвечает она, и глаза наполняются слезами.
Последовавшая затем первая встреча с психотерапевтом окончательно сняла оковы: Мерседес, ощутив искренний интерес к её душевному состоянию, начала говорить. Сбивчивый рассказ прерывался потоком слез.
- Что будет с ней дальше? — задаю вопрос руководителю кризисного центра.
- Для начала поможем обрести хоть какую-то почву под ногами, — объясняет Малика Жусупова. — Нужно провести судмедэкспертизу на наличие скрытых травм, возможно, полученных от сексуального насилия. Обязательно сеансы с психологом. А там видно будет. Профессии у неё нет, средств к существованию тоже. Очередной сложный случай в нашей практике, хотя других у нас и не бывает.
Для помощи прописка не нужна
Поиск выхода из каждой такой ситуации сродни решению математического уравнения со множеством неизвестных. Приходится подключать волонтёров, юристов, неравнодушных общественников. Госорганы стоят особняком: нет прописки, заявлений, документов — значит, вниманием обойдут. Весьма показательный тому пример — ситуация с шымкентским муниципальным центром помощи женщинам, пострадавшим от насилия. Привозят среди ночи полицейские очередную пострадавшую, с детьми и в тапочках на босу ногу, а у неё первым делом прописку требуют. Нет таковой — разворачивают у порога и отправляют восвояси, даже если комнаты свободные есть. Приходится участковым ехать по уже известному адресу в негосударственный кризисный центр, который весь год выживает без финансирования, получая лишь помощь от волонтёров и спонсоров. Там пострадавших принимают, даже если нет мест. Утром всегда можно найти выход из ситуации, а ночью матери с детьми нужно дать кров — так рассуждают здесь, не спрашивая прописки.
Как ни печально это признать, но чёткого алгоритма оказания помощи пострадавшим от насилия женщинам и их детям в казахстанских аулах так и не появилось. Здесь по-прежнему все зависит от участковых: их принципиальности и готовности честно нести свою службу. Если судьба женщин на вверенной территории их не особо заботит, тогда дело не дойдет даже до подворового обхода с разъяснением прав и ответственности за побои и насилие. Ужесточение наказания для семейных дебоширов, насильников и абьюзеров, чего так долго добивались казахстанские правозащитники, само по себе не работает и отношения к женам не поменяло. Да и местные женщины в большинстве своём о правах и способах защиты имеют весьма отдаленное представление. И сколько у Мерседес Бенкс таких же сестер по несчастью, не скажет ни одна статистика. Они для неё невидимы.
Алиса МАСАЛЁВА, фото автора, Шымкент
